Глава 1
И надо торговлю знать разного рода,
Торговли не знающий муж - без дохода.
-Ну, и?.. - с непонятной интонацией протянул Манфред, развалившись в кресле, - я, конечно, понимаю, старые знакомые и всё такое. Но я не могу сделать доверенным лицом человека, о котором ничего не знаю, кроме того, что тот сын интарийского купца. Тем более теперь, когда дела пошли на лад. Мы не были близкими друзьями, я не слышал о тебе четыре года, а теперь ты ни с того ни с сего заявляешься и просишь о помощи. Для начала - расскажи о себе более подробно.
Он потягивал вино из чаши, не торопя меня с ответом. А я обдумывал услышанное. Конечно, я не надеялся, что старый университетский дружок быстренько сделает меня своим помощником или устроит на теплую должность, но по его тону я понял, что все будет посложнее, чем я предполагал. И сейчас я размышлял, как именно себя с ним вести: говорить открыто, попытаться навешать лапшы на уши, или вообще что?
-Хорошо, - ответил я - раз так, то слушай. Я родился в 991 году в Интарии, в городе Браунхилл. Отец мой - богатый потомственный купец, мать - дочь ремесленника из Западных Земель Империи.
-Как так вышло? - прищурившись, перебил меня Манфред - места то не близкие…
-Так купец же - ответил я - был у него на Западе один ремесленник рукастый, которому он и свои товары продавал, и у него “имперские диковинки” закупал. Сотрудничество длилось не один год, и в итоге батя взял в жены маму и увез к себе на восток, в Интарию.
-Хорошо, допустим. Излагай дальше.
-Изложу, если прекратишь перебивать. Так вот… Папа не пожалел денег на моё домашнее обучение, а мама предложила отдать в Рихтенвальдский Университет, потому что там лучшее в мире образование. Папаша было упёрся и повел речь о том, что, мол, нечего в Империи делать, не за тем его отцы за независимость Интарии трудились, но мать его быстро успокоила, за что я ей по сей день безмерно благодарен. Так что в 12 лет я, успешно сдав обязательные для простолюдинов экзамены, поступил в Университет. Там мы с тобой познакомились и довольно-таки неплохо общались.
На этом месте Манфред иронично приподнял брови, но промолчал.
Я продолжил:
-После твоего побега, разговоры о котором не умолкали несколько месяцев - как же, Манфред Толстый сбежал - я проучился еще два года и в 1008 году, окончив полный пятилетний курс обучения, я немного попутешествовал. И знаешь что? Мне понравилась Империя. Действительно понравилась. Я много тут прожил и полюбил ее. Она дала мне всё: образование, еду, кров, друзей. Я очень хочу что-то сделать, как-то помочь этому краю, который умирает, утопает в голоде и чуме. Потому и пришел к тебе. Я хочу служить Империи, помогать, чем смогу, способствовать ее процветанию! - я изо всех сил изображал фанатика. Без разницы, за кого он меня примет: за полоумного, за “юношу бледного со взором горящим”... Плевать. Главное, чтобы за дурачка.
Манфред молча смотрел на меня. Я делал восторженные глаза преданного пса.
-Ты мне тут не ври. Думаешь, я поверю в твой внезапный патриотизм к Империи? Не тот ты человек, Корвин Ли, сын купца. Не вышло. Итак, сейчас расклад такой. Вариант первый: ты говоришь мне правду. И мы оба думаем, что дальше. Вариант второй: ты продолжаешь лгать, и мы расходимся. Вернее, расходишься ты. Из резиденции бургомистра к чертовой матери, чтобы я больше тебя не видел. Ну так как?
Теперь дело действительно приняло серьезный оборот. Нужно было решать. И на этом этапе я решил, что лучше все рассказать как есть.
-Я не мог не попробовать - как мог обезаруживающе улыбнулся я - хорошо, теперь правду. После обучения я направился домой, в Интарию, с тем, чтобы продолжить семейное дело и заняться торговлей. Ну, как, направился… Первой неприятной неожиданностью стало то, что денег на дорогу мне не выслали. Причина этого оставалась для меня загадкой. Кое-как добравшись до родного города с попутными торговыми караванами, в которые я нанимался писцом и счетоводом, я с удивлением обнаружил вторую неприятную неожиданность: оказывается, мой отец пропал почти полтора года назад. Просто не вернулся из очередной поездки. Глядя на то, как дружно его бывшие товарищи распилили его дело в равных частях, я начал подозревать, кто мог бы быть причастен к исчезновению, но доказательств, естественно, нет никаких. Ну и, как ты, думаю, понимаешь, эти ребята никак не вписывали меня в свою схему. Мать тоже ничего сделать не могла. Я пытался обращаться в городской суд, там меня отправили к градоправителю, он мне заявил, что отец мой - слишком уважаемая персона, он не может так сразу принять решение. Другие инстанции тоже не помогли, находя какие-то нелепые отговорки. Все это в совокупности звучало как полный бред, да и было таковым, но звон монет, на которые не скупились люди, не желающие видеть в действительных правах наследника купеческого дома Ли, заглушил у стражей правосудия голос разума, как и голос совести заодно.
В моем доме мне выделили, заметь, выделили, комнату и приставили ко мне в виде слуги “верного человека”. Не знаю, кому он был верен, но только не мне. Он, особо даже не скрывая этого, сообщал обо всех моих действиях. В общем, кончилось все тем, что меня едва пускали на порог собственного дома. Или, вернее, дома, который когда то был моим?
В это время к тому же славарды опять объединились для своего очередного набега на нас. Я понял, что так дальше нельзя. Либо все кончится тем, что “друзья” моего отца меня тихонечко утопят где-нибудь в порту, либо, если они этого не сделают, я буду как-нибудь выживать на разорённой славардами земле. Причем уж точно не в своем уютном особняке.
Тогда я пошел на рискованный шаг. Как то ночью я связал, заткнул рот и оглушил, для верности (а может, и убил, я не проверял) “доверенного слугу”, обчистил свой бывший дом, унес сколько мог денег и драгоценностей, которые нашел, и скрылся в неизвестном направлении. То есть на корабль до Рихтенвальда, щедро заплатив капитану за перевозку и молчание. Я тогда не знал, что тут творится. Когда приехал - тысячу раз пожалел, что не остался, узнав, что тут у вас, в Империи, происходит. Впрочем, мне повезло: я умудрился попасть именно туда, где был ты, да еще и в город, остановивший чуму. Теперь ясно, почему корабли ходили только сюда. Капитан, сукин сын, сдал меня местным разбойникам. Только так я могу объяснить тот факт, что в порту меня сначала грамотно вели, а потом обобрали почти дочиста.
Я начал закипать, вспомнив о том, как до обидного банально лишился всех денег, из-за которых я, в общем-то, и сбежал из дома.
-Тихо, тихо - махнул рукой Манфред. - будешь себя хорошо вести - может и получишь назад свои вещички, или, по крайней мере, их стоимость. Будет зависеть от хода нашего дальнейшего сотрудничества.
Я внутренне улыбнулся. Если так говорит, значит, я ему нужен. Зачем - другой вопрос. Второстепенный, так сказать. Манфред сделал нетерпеливый жест рукой - “продолжай”.
-Собственно, и продолжать то нечего - ответил я вслух - я уберег от грабителей немного денег. Наверняка они знатно удивились, изъяв у меня столь крупную сумму и не стали обыскивать слишком тщательно, что и позволило мне кое-чего сохранить. За пару дней я разузнал обстановку в городе, в частности, то, что сейчас в кресле бургомистра сидишь ты, мой старый университетский приятель.
И вот, я здесь.
-Отлично, отлично… - Манфред слегка потянулся - отличная история! Интересная. Только из всего того, что ты мне рассказал, выходит, что я тебе нужен, и еще как. Потому что ты без денег, жилья и работы в нищем, раздираемом чумой краю… А вот ты то мне зачем, м?
- Я? Ну, я думал, может, тебе понадобится человек с университетским образованием. К тому же… Ты ведь не знаешь, что во время обучения я увлекался алхимией и медициной. Но, думаю,ты помнишь, на что способны алхимики.
Глава 2
Послушай, что сказано преданным мужем:
"При должном учете мы должно и служим."
Вот так я и нанялся к Манфреду. Не особо понятно, кем конкретно, помощником, лекарем, травником, доверенным лицом… В общем, я просто делал, о чем меня просили, за что получал крышу над головой и достаточное количество денег, чтобы не идти работать каким-нибудь крысоловом. Хотя “просили” - не слишком точное слово, скорее, это были распоряжения, от которых я не слишком то мог отказаться. Тем не менее, я старался по возможности проявлять инициативу, чтобы не превратится в простого слугу, а действительно быть помощником Манфреду. Я считал, и, в общем-то, не без оснований, что непосредственно своих людей у Манфреда мало, если не сказать, что их нет совсем, а потому у меня есть шанс быть замеченным и в последствии получить что-то большее, чем неофициальный статус помощника бургомистра.
Так прошел год. Я исправно служил и помогал Манфреду, и отношения наши из изначально осторожных и недоверчивых стали крепкими деловым, даже с намеком на товарищеские. В начале осени 1011 года я узнал, что Манфреда вызывают в Вейцштейн. Вот тогда-то и произошла наша вторая беседа, серьезно изменившая мою жизнь.
***
В тот день я как обычно пришел к Манфреду за распоряжениями. Но в этот раз все пошло не так, как обычно.
-Сядь! - отрывисто бросил он. Было видно, что Манфред нервничал, что было для него не слишком характерно. По крайней мере, он чрезвычайно редко был настолько нервным или не в духе, чтобы я это замечал. Но сейчас был как раз такой случай. Я сел на стул около его стола и навострил уши. Что же могло случиться, чтобы вызвать такую реакцию у этого человека? Он начал прямо и без всякого вступления:
-Граф фон Рихтенвальд вызывает меня к себе в Вейцштейн. Ты был полезен, и потому я хочу, чтобы ты оставался при мне и там. Будешь работать на меня, как работал. Твои полномочия и обязанности несколько расширятся, станешь моим оруженосцем. Это будет скорее формальность, просто чтобы ни у кого не возникало вопросов кто ты такой и что делаешь в замке. - он говорил быстро и без запинок, было видно, что решение его обдуманно и взвешенно. - Если тебя это не устраивает - не держу, даже дам немного денег в качестве благодарности за службу и вали на все четыре стороны. Думай.
Я практически не колебался.
-Согласен. - действительно, что тут думать? Это ведь и было то, чего я хотел. Оруженосец виконта, в будущем, возможно, графа. К тому же формальный, в действительности у меня и полномочия больше, и деньги, и жизнь будет включать события поинтереснее стирки портков своего господина - часто именно это подразумевалось под фразой “На оруженосце лежит забота об оружии и одежде рыцаря” из книги Руа, которой должны были руководствоваться все оруженосцы. Во всяком случае, те из них, кто умел читать.\n\n
Глава 3
Бог создал два крова для собственных чад:
Один из них рай, а другой из них - ад.
Дальше периоды бурной деятельности сменялись периодами мучительного вынужденного безделья. На следующий же день меня произвели в оруженосцы. Ритуал был сокращен до предела, ограничившись, по сути, словами обета для меня и какими-то несложными бюрократическими процедурами для Манфреда. В принципе, можно было обойтись и без них (какой-то указ на эту тему существовал, но был, в общем-то, довольно условным и многие им пренебрегали. На непорядок в бумагах почти никогда не обращали внимания), но я просил, чтобы все было официально и Манфред уступил, тем более, что, как я уже говорил, процедуры были совсем несложные.
Уже через неделю мы отправились в дорогу. Эту неделю всем было не до меня, а собирать мне было особо-то и нечего, поэтому я оказался предоставлен сам себе. Первые пару дней я спал и гулял по городу, а потом мне стало скучно. Я спал, но просыпался в привычное утреннее время, гулял, но по привычке ускорял шаг, поводил плечами, чтобы поправить сумку бумагами, но не находил ее, паниковал, и только потом вспоминал, что я на отдыхе. В общем, последние дни до отправки я был в совершенном нетерпении, предвкушая интересную и веселую жизнь в графском замке и радуясь повышению.
Думаю, не стоит говорить, что я был глупцом. Уже в пути выяснилось, что я очень сильно ошибался. Вся земля была опустошена, каждый километр обязательно встречался труп, а то и несколько. В панике разбегались разбойники по лесам, не успев убрать телегу, преграждающую тракт. Дорога была разбита, не ремонтировалась уже очень давно, да и ремонтировать ее было не для кого. Предместья Вейцштейна обветшали, погост теперь занимал поле по обе стороны от дороги. Да и замок то сам заметно потускнел от того, что регулярные ремонты прекратились. Голод чувствовался во всем: в тощих крестьянах, в недовольных стражниках, в отсутствии скота на полях. Это не было интересно, не было весело. Я, привыкший к сытой жизни в “городе, остановившем чуму”, был поражен открывшимся зрелищем. Зе время пути я кардинально пересмотрел свои взгляды на перспективу вообще и мою перспективу в частности.
По приезду Манфреда встретил Эрлих, его брат. Я крутился поодаль, стараясь не бросаться в глаза и осматривал местность.
***
Всю осень я выполнял самые разнообразные поручения Манфреда, помогая ему хоть как-то подготовиться к зиме. Моя жизнь сильно изменилась. Если раньше я делал свою работу размеренно, твердо стоял на ногах и имел, в целом, благодушное настроение и взгляд на мир, то теперь я узнавал то, что предпочел бы оставить в стороне от моей жизни. Мои полномочия действительно расширились, появилась даже кое-какая власть. В былое время я бы этому обрадовался и распустил хвост, но чем больше я мог, тем больше узнавал, а чем больше узнавал, тем яснее для меня становилась мысль, что мы имеем все шансы просто не пережить ближайшую зиму.
Скажу сразу, мы были на пороге смерти. Очень многие крестьяне умерли с голоду, в замке съели лошадей и питались крысами. Голод был страшный, и до весны население замка и его окрестностей если и дожило, то лишь чудом.
Зато уж к следующей зиме мы были готовы. Манфред потратил уйму денег, но удержал на месте крестьян и даже привлек новых. Денег не осталось, но зато была еда, а я уже успел убедиться, насколько это важно.
Казалось бы, все наладилось, во всяком случае, по сравнению с прошлым годом. И действительно, мы предусмотрели все, или почти все, но к чему мы не были готовы и быть готовыми не могли, так это к набегам врага. Черт знает, откуда они вообще взялись, то ли неудачливые морские налетчики, то ли еще более неудачливые торговцы, но в наших землях вдруг решили перезимовать славарды. Конечно же, совершенно не заботясь дозволением кого бы то ни было. Когда они явно начали разорять лежащие вокруг поселения, было даже несколько сражений. Стычки заканчивались для нас неизменным поражением, что, в общем-то, и понятно: после страшного прошлого года от войск замка осталось только название. Тогда Манфред решил пойти другим путем и пошел на переговоры. Если отбросить взаимные угрозы, ругань, битье себя в грудь и прочее – то, без чего ни один вождь славардов тебя не поймет, такие уж они «гордые войны» - то все свелось к крайне простой позиции: эти ребята были одни на чужой земле. Да, они были сильным отрядом, но это продлевало им жизнь всего на несколько лет – устав от набегов, рано или поздно их бы уничтожили, даже если бы пришлось пожертвовать частью войска. Не мы, так другие. И предводитель оголтелой шайки прекрасно это понимал, так что благодаря некоторому количеству дипломатии удалось склонить Гьялмара к сотрудничеству. Проще говоря, итогом переговоров стало то, что он со своими людьми превратились в пехоту на службе Манфреда. Это спасло их от голода и уничтожения, а нам дало неплохо обученное войско.
Конечно, поначалу не обошлось без стычек. Манфред не лез в эти дела, предоставив Гьялмару разбираться со своими людьми.
Это давало два больших преимущества: во-первых, избавляло от непременных недовольств со стороны остальных славардов, накажи их соплеменников какой то «чужак», а во-вторых, Гьялмар, хоть и славард, все же не смог бы руководить ватагой малограмотных буйных мужиков, не будь он хоть сколько-нибудь их умнее, поэтому быстро понял, что такое поведение его подчиненных уж точно не будет способствовать хорошим отношениям между союзниками. Так что особо задиристых их же вождь наказал куда жестче, чем это мог бы сделать Манфред. Таким образом, дисциплина и порядок были установлены.
К следующей зиме было сделано очень многое: много ремонтных работ по восстановлению замка и тракта, благоустройство крестьян, стражи и, в общем, всего населения замка. Вернувшиеся Гендрик и Эрлих были "приятно" удивлены, увидев славардов, против которых они недавно воевали, в городской страже. И, видимо из большой благодарности, сняли Манфреда с должности кастеляна.
Глава 4
Изменчив сей мир, его счастье сурово:
Что послано в дар - все отнимется снова.
Еще год мы прожили в Вейнцштейне очень даже славно, как цыплята в крепкой скорлупе. Благодаря стараниям Манфреда по благоустройству замка и окрестностей, налаженная система прекрасно работала и лишениям, кажется, пришел конец, жизнь наконец-то стала мирной и обрела какое-то подобие твердой почвы под ногами. Но, видно уж, не суждено мне было спокойно жить на свете, как и Манфреду, и многим-многим другим, кого угораздило родиться в эпоху перемен. Год мы жили спокойно, но потом ужасающие события завертелись с новой силой.
Граф Гендрик тяжело заболел из-за глупой случайной раны на охоте, которую не удалось уберечь от грязи, а Эрлих ушел на помощь Лордам в битве со славардами, что превратили Дэннатар в руины. Кажется, не происходило ничего ужасного, Эрлих планировал вернуться меньше чем через год, болезнь же графа… Что ж, такое иногда случается. Мне было жалко старика, казалось, что очень уж глупо все вышло: человек, державший свои владения в ежовых рукавицах, вершивший пусть не великие, но вполне грандиозные дела, лежал почти при смерти от раны, полученной абсолютно случайно на охоте.
В любом случае, ничего ужасного, как я сказал, не происходило. Но через месяц Манфред начал срочную мобилизацию сил, пояснив мне, что один его старый приятель сообщил о том, что Лорды, среди которых был и Эрлих, вполне могут не достигнуть своей цели по разгрому северян, и что только мы, как единственные обладатели этой информации, можем что-то изменить. И мы отправились уничтожать лесные засады северян. Через несколько дней, сопоставив географию наших сражений и маршрут движения войска Лордов, я стал понимать, насколько ценные сведения дал этот таинственный приятель Манфреда, потому что если бы не мы, то все те отряды, что мы уничтожали, могли бы ударить по армии, которая даже не успела бы к этому времени дойти до места основного сражения.
Сам я дрался очень плохо, ведь у меня была совсем другая специализация. Я никогда и не стремился скакать по полю с огромной острой железякой в руке. Конечно же, я знал какие-то основы фехтования – кто же не знает основ - но для сколь-нибудь серьезного боя этого было очень мало. Это меня и подвело. Во время очередного боя с лесным отрядом славардов около десятка их зашло в тыл, где я в тот момент и находился, готовясь оказать первую помощь раненым. Конечно, десять человек, пусть и с оружием, для нашего маленького войска были очень маленькой угрозой. И, конечно, их быстро перебили. Но мне хватило и этого. Я до сих пор помню этого проклятого славарда с бородой до груди, который, выскочив из кустов, швырнул мне в ключицу топор. Раздался жутковатый хруст. Сначала я ничего не почувствовал, но затем боль начала нарастать и вскоре стала нестерпима. Славарды пробежали мимо меня. Они посчитали, что я уже ни на что не годен. Там они и встретили свою смерть. Моя же рана была скверная, но не смертельная. Куда больше меня беспокоила сломанная ключица.
Мы шли дальше. Манфред разрешил мне идти с обозом и заниматься лечением. Я мог двигать только предплечьем и кистью. Плечо было либо полностью парализовано, либо адская боль не позволяла мне драться, носить тяжести и т.д. Мы двигались в темпе быстрого марша и возможности оставить свое плечо в покое я не имел. А для лечения это было необходимо.
Что происходила впереди я не представлял. Только почти каждый день к обозу приносили раненых. Вскоре мы вышли на Западный Тракт. Он вел в сторону руин Дэннатара. По нему должны были двигаться лорды Западных Земель. Наша армия встала под знамена, но только не Эрлиха, который вел войска Бленкертов, а Эдварда Де Монмераля и его сына Рейдана. Причина этого была очевидна: за долгие годы отношения между братьями Бленкертами были мягко говоря натянуты. Объединенная армия двигалась на Дэннатар. Я еле плелся в конце обоза, ключица распухла. “Хоть бы не загноилось” - это была тогда единственная моя мысль. А к обозу постоянно прибывали больные или раненые. Да, битв уже не было, но бравые солдаты армии Лордов успевали получить раны в драках между собой. Я не мог себя то вылечить, не говоря уже о других. Битва еще не началась, а порядке трех хоругвей уже лежало в повозке для раненых.
Вечерами, когда ключица не так сильно ныла, я ходил вдоль стана. Держась в тени, я слушал, о чем говорят солдаты, снабженцы, лорды и оруженосцы. В армии царил разлад. Никто не хотел битвы. А битва была неизбежна… В одной из таких прогулок я внезапно наткнулся на какого-то рыцаря герба Бленкертов. Он сидел, подперев своей спиной дуб. Лицо было скрыто в темноте и лишь цвета табарда позволяли определить кто передо мной. Я подошел слишком близко, чтобы избежать разговора.
— Вечера доброго вам, милорд! — поздоровался я как можно проще.
— И тебе здравствовать, Корвин… — ответил из тьмы знакомый голос. Это был Манфред. — Садись, не стесняйся.
Я подчинился. Перспектива вернуться в авангард к стану Де Монмералей вырисовывалась передо мной все четче. От этого завыла ключица так, будто бы я только что получил этим злосчастным топором.
— Ваша милость…
— Манфред. Титулы нужны для остальных. Сейчас мы одни.
— Кхм… Манфред, что вы здесь делаете?
— Изучаю наше славное войско. Вон там лагерь Ло-Ардалей. Там пьяный сотник приказал новобранцам пить какую-то дерьмовую брагу. Когда один допился до блевоты и отказался пить далее, сотник пришел в ярость и приказал залить ему в рот еще кувшин этой браги. Парень умер. Захлебнулся. Это палатка фон Рутов. Один из риттеров уединился с шлюхой, которая путешествует с армией чуть ли не со столицы. Об этом узнал другой риттер, который заплатил этой самой шлюхе и за прошлую ночь, и за эту, и еще за две следующих. В ярости он схватил бродэкс и ворвался в палатку, где происходило действо. Итог: два трупа и один тяжело раненый. Милсдарыню проститутку зарубили в пылу сражения.
Манфред сделал паузу. Я и сам понимал, к чему он ведет, хоть историй этих и не знал.
— Манфред. Я видел не слишком много армий в своей жизни, но это не армия. Это сброд. Мы же идем на убой...
— Мы уже на него пришли, Корвин, — Манфред встал и сделал несколько шагов. Затем обернулся. — Я освобождаю тебя от данной тобой клятвы оруженосца. За сим ты боле не обязан идти за мной в эту чертову резню. Можешь остаться в лагере и лечить раненых. Видит Бог завтра их будет много.
Манфред ушел. Завтра… он сказал завтра…
Глава 5
Взгляни только в черное чрево земли,
Там сонмы избранников в муках легли!
1014 год остался в памяти готлунгов. В том числе и в моей. Падение Старой Империи, затянувшееся с гибели Сигизмунда закончилось именно в 1014 году на бывшей пашне в предместьях Дэннатара. На самом деле, империя переживала кризисы престолонаследия и аристократии уже приходилось выбирать новые династии во времена Первой Империи. Но никогда за историю не гибли практически все сильные мира сего.
На рассвете движение обоза сильно замедлилось. Я не понимал, что происходит. Затем забегали интенданты разных лордов. Они вместе с солдатами перетаскивали колья и шатерную ткань из обоза к авангарду. Понятно. Армия встает боевым лагерем. Через несколько часов начнется резня, о которой меня предупреждал Манфред. Ко мне прибыл гвардеец Манфреда по имени Делен, видимо присланный сотником.
— Корвин, топай к сотнику, ща собираться бить славардов будем, — оповестил меня Делен на свой обычный манер. Он был наемником, титул получил благодаря Манфреду. — Те там местечко при милости аккурат спереди войска.
— Я займусь ранеными в обозе, сир Делен, — ответил я как можно более официально и холодно. — Так приказал Его Милость Бленкерт.
— Енто как так то? — неуклюже удивлялся “рыцарь”. — Ты ж оружарь Манфредов, куда ж тебе в обоз?
— Высочайшим указом Его Милости, — продолжал я все так же холодно, — Я освобожден от данной мной клятвы оруженосца… оружаря, если изволите.
Делен пытался найти слова, но только сплюнул мне под ноги и пошел помогать с телегой, груженой частями катапульты. “На кой чёрт им катапульта?”…
Вот уже несколько часов идет битва за Дэннатар. Она скрыта от моего взора холмом, под которым и был расположен обоз. Но звуки сражения доносились до меня глухим и низким лязгом ломающейся и гнущейся стали, неистовыми воплями своих и чужих и беспорядочными приказами лордов и их сотников. Лорд Де Монмераль приказал разделить военный лагерь и лагерь обоза. Для меня обустроили лазарет в лагере обоза, чтобы я мог работать. Но напрасно. От нервов и долгого марша ключицу просто разрывала боль. Я ждал и не знал чего: не то радостных вестей, не то смерти от славардского топора. Но на деле все оказалось куда страшнее, чем можно было представить. Через пару часов через холм начали переходить люди. Вернее, то, что от них оставалось. Хромые, окровавленные, с рассечеными лицами, утыканные стрелами. Они шли, хромали, ползли, падали и вставали… или уже не вставали. Все они принадлежали разным армиям, разным родам, разным гербам. Они мелькали перед моими глазами. Забыв о ключице, я подхватил какого то рыцаря герба красных и белых квадратов, вассал фон Роттенгоффа. Я тащил его от вершины холма, но очень скоро понял, что ключица не позволит мне тащить латника, который еще и потерял чувства.
— Лекаааарь! — пронеслось по полю мертвецов. Я увидел молодого паренька. Сине-желтый крест на его сюрко выдавал в нем оруженосца сира Родрингера из Аланарда, а огромный алый потек с плеча — перебитую артерию. Я поспешил к нему, по пути распихивая полуживых солдат, бредущих в лазарет. И всюду мелькали эти окровавленные тряпки: мост барона Диарда, лев и лань виконта Найлера, мантикора Ло-Ардалей. Грязные, побитые, в глазах этих лордов и их солдат одинаково чувствовались ужас и отчаяние. Пока я бежал к раненому оруженосцу, он истек кровью. Другие же, с подачи погибшего паренька, начали наперебой звать меня. “Лекааарь!”, “лекааарь!”, “лекааарь”, раздавалось по склону холма. “Лекааарь!”, кричал солдат с копьем, торчащим из груди, “лекааарь!”, взывал латник, панцирь которого был пробит на уровне ребер, “лекааарь!”, вырвалось из груди лучника, легкое которого было пробито стрелой… весь склон выл, стонал. Всего одно слово повторяли десятки и сотни воинов, один клич объединил рыцарей и солдат, наемников и гвардейцев, седых матерых воителей и юнцов, впервые повидавших битву сегодня. Я стоял посреди этого склона и беспомощно слушал этот гимн боли, песню глупой и бессмысленной надежды. Я не мог им помочь. Все они — трупы. Просто живые трупы.
— Армия разбита, славарды воюют с арьергардом, — вещал юный виконт Ло-Ардаль. Сегодня он стал графом, хоть и был четвертым в списке наследников. — Они нагрянут сюда убить раненых. Я собираюсь увести своих людей. Все, кто способен быстро идти - могут идти со мной.
Вспомнив наказ теперь наверняка уже мертвого Манфреда, я собрал свою медицинскую сумку и выдвинулся за Ло-Ардалем. Я покинул Дэннатар с тем, чтобы больше не приближаться к битвам на версту.
Глава 6
Как видишь, в этом мире счастья мало,
И все, что сладко, сладко лишь сначала!
Несколько дней мы просто брели. Я не знал направления, да и не слишком им интересовался. Я лечил в основном лёгкие раны тех, кто шагал со мной в отряде, как мог, выхаживал свою. Никого из тяжелораненых с нами не было - они просто не выдержали бы дорогу, а задерживаться и тащить никто никого не хотел. Я понимал, что бросил тех, кто был ещё жив после битвы, и это не добавляло мне хорошего настроения. Но… я рассудил, что лучше я выживу сам и буду полезен нашему небольшому отряду выживших, чем облегчу участь нескольких бедняг перед смертью. Их и моей смертью, которую не отвратить. Так говорил мой разум, и я внял ему. Но видение холма, ползущих, стонущих и уже лежащих без всяких сил, но ещё живых людей, не оставляло меня, причиняя настоящие муки. Впрочем, времени думать об этом у меня особо не было, потому что в нашем отряде было лишь около четверти невредимых людей, остальные так или иначе пострадали в сражении, и им нужна была помощь.
Итак, мы шли. Через несколько дней Ло-Ардаль объявил, что движемся мы на юго-восток, куда славарды пока не добрались, и, может, не доберутся, ведь в результате сражения они тоже понесли потери и вряд ли у них хватит сил добраться до противоположного края страны, завоевать его и укрепиться там. К тому же, близилась зима, которую мы могли и не пережить, не отправившись в более тёплые края. Никакого конкретного местоназначения не было, потому что мы не знали тамошней ситуации. Просто - на юго-восток. Двигались максимально быстро, нигде надолго не останавливаясь, стараясь обогнать потихоньку наступающий холод. По слухам, каким-то образом успевшим распространиться быстрее ветра, славарды действительно разбили нашу армию в пух и прах и неспешно продвигались вглубь континента. Теперь им некуда было спешить - основное сопротивление было подавлено.
Пять месяцев я провел в дороге. Состав и численность отряда менялись почти беспрестанно - кто-то оставался в родных местах, в надежде найти кого-то из родных или знакомых, кто-то считал, что дальше двигаться смысла нет, кто-то просто устал от бегства. Но, как это ни странно, наша численность неуклонно росла - присоединялись жители селений, мимо которых мы проходили.
Шли пять месяцев, они были однообразны и наполнены работой - по крайней мере, для меня. Лекарь, знающий грамоту и счёт, сразу стал нужен, казалось, каждому второму в отряде, так что без работы я не оставался. Впрочем, за это я всегда имел хорошее место у огня, еду и прочие необходимые вещи, так что я не жаловался.
Так вот, пять месяцев быстрого хода, который, впрочем, стал заметно медленнее после увеличения численности, мы прибыли к краю Империи, по факту уже не существовавшей. Завершился наш импровизированный поход в большом городе Харисорте. Там большинству людей нашлась работа и хоть какое то жильё, поэтому наш отряд распался. Чем занялся Ардаль, я не знал, да и, в общем, мне было все равно, а остальные, как я уже сказал, взялись выполнять черную работу.
Я устроился на работу писцом при каком-то из меньших помощников бургомистра. Писал под диктовку или составлял какие-то маловажные отчёты, получая за это достаточно, чтобы снимать комнату на втором этаже некогда богатого, а теперь серьезно обнищавшего купца. Жил я в таком темпе до осени.
Когда исполнился год со дня Битвы при Дэннатаре, я снялся с места и отправился странствовать на восток. Меня ничто не держало на месте, а после насыщенной жизни в замке, работы, для которой требовался ум, мои лекарские и алхимические навыки, мне было… Не сказать, чтобы скучно… Я как будто спал и никак не мог проснуться. Однообразный сон, в котором меняется только температура, да и то, зимы в этих краях очень мягкие, так что менялась она с теплой до очень теплой. Не скажу, что мне было скучно. Я не жаждал, боже упаси, сражений, интриг, или ещё чего нибудь такого. Просто после борьбы с голодом в Вейцштейне мои рабочие дни тянулись медленно и тускло, после криков раненых и хоть и маленьких, но сражений, в лесу со славардами показательные схватки на площади по праздникам казались танцами.
Короче говоря, я просто собрался за неделю, взяв с собой минимум вещей, купил лошадь и уехал на восток.
Пожалуй, детально описывать мои путешествия смысла нет - не было каких-то событий в моей жизни в это время, достойных освещения.
Я промотался по стране около четырех лет. Я нигде не останавливался надолго, подрабатывая, в основном, лечением, то тут, то там. По слухам, к тому времени славарды реабилитировались и готовили большой поход на юг, чтобы захватить ещё большие территории. Видимо, они уже истребили всё, что могли на севере...
Так я оказался, в конечном счёте, в портовом городе Сантиспорт на северо-востоке.
Довольно скоро я узнал одну из главных новостей городка - теперь идёт торговля с какими-то новыми островами. Или с островом, или с новым континентом… Вариантов было множество.
В Сантиспорте я решил задержаться, разузнать по возможности про новую землю, с которой так хорошо идет торговля. К тому же, очень удачно (во всяком случае, для меня) заболел бургомистр Сантиспорта. Когда я пришел в его дом в качестве лекаря, слуги смотрели на меня очень подозрительно, но, глядя на сумку с инструментами и лекарствами, все же впустили.
Бургомистром был приземистый толстенький мужичок неопределенного возраста. Наверное, когда-то он действительно мог управлять городом, но не сейчас. Сейчас он был бледен, еле сидел, прислонившись к стене на своей кровати. Оказалось, правитель города был не болен, как всем говорили, на самом деле у него было плохо дело с раной. Его пытались “посадить на перо”, но неудачно. Но осмотрев рану, я уже не был так уверен, что неудачно. Несостоявшиеся убийцы так или иначе получат свое - не сразу, так в результате “лечения”, которое его только добивало.
Меня взяли в качестве лекаря практически сразу, так как бургомистр видел во мне чуть ли не последнюю свою надежду - никто другой помочь ему не мог.
Я ухаживал за ним около полутора месяцев - отменил клистир и сильно снизил меру выпускаемой крови, почистил рану. Бургомистр был еще слаб после этой операции, но, по моим расчетам, должен был пойти на поправку после того, как я завершу курс финальной операцией.
У меня было возникла мысль сесть на корабль и уехать в другую страну, с которой сейчас торгуют города бывшей Империи, но цена, которую запросил капитан за перевозку, была такой, что мне не заработать и за несколько лет, а корабль отплывал через две недели. Так что… Пришлось оставить эту идею.\n\n
Глава 7
Ни лекарь, ни знахарь - ничто испокон
Не в пользу тому, кто на смерть обречен.
В тот день я шел на рынок привычной дорогой за нужными мне травами. Была середина дня, и на улице было мало народу - те, что побогаче, как раз садились обедать, победнее - работали. Я двигался по узкой улочке, рассеянно глядя по сторонам, как вдруг чья-то рука обхватила меня за шею сзади. Рука была тонкая и не слишком сильная, но когда у меня мелькнула мысль попробовать извернуться и высвободиться из захвата, в бок мне, сквозь одежду, уперлось что-то острое. Впрочем, понятно, что - длинное и тонкое “перо” - излюбленное оружие местных портовых бандитов. Их любимым приемом было подточить перо так, чтобы можно было загнать в бок, живот или шею, а потом резким движением обломить, оставив в ране кусок острой, нередко смазанной испражнениями, стали. Поэтому особенно брыкаться я не стал, а просто расслабился, пытаясь не делать резких движений. Раз не убили сразу - есть шанс уйти живым. Единственной мыслью было дотянуться до скальпеля - его я вместе с еще парочкой вещей всегда носил в сумке на поясе. Если удастся, то можно будет резко всадить его в ногу бандита, а с продырявленной ногой первые секунды две он точно меня не убьет, ослабит хватку, а большего мне, чтобы отпрыгнуть, не надо.
-Не ссы, лехарь - хрипло выдохнули мне в ухо - побалякать надо.
Он затащил меня в какой-то совсем уж узкий проулок, даже не проулок, а щель между домами. Это плохо, очень плохо. Там моя маневренность сойдет на нет и шансов не останется. Он втолкнул меня в обшарпанную дверь, за которой было не слишком просторное помещение, стул, на котором сидел прилично выглядящий мужчина, и еще один стул, на который пришлось сесть мне. Хотя человек с пером, которое теперь переместилось в район горла, я почувствовал себя несколько уверенней - человек напротив меня был в приличной одежде, в глазах его читался некоторый ум, на лице была улыбка, будто мы встретились на веселой ярмарке в честь праздника, а не в каком-то темном полуподвале. С таким можно попробовать договориться, тем более, что, кажется, меня пока не собираются убивать.
-Я, собственно, к тебе с просьбой, Корвин! - задушевно обратился ко мне сидящий напротив. - Я сразу к делу перейду, чтобы времечко не тратить. Ты начальника лечишь? Лечишь, знаю, и даже на ноги поставил. Мы ему ножичек в бок, а ты его обратно на ножки. Зря ты так, зря...
От его приторного тона меня передернуло, но выбора у меня не было, пришлось слушать.
-Давай так сделаем, драгоценный мой - продолжал слащавый тип - ты нашего дорогого бургомистра прикончишь. Яду ему сыпанешь, или ножичком по горлышку, мне, в общем, без разницы. А мы за это тебя не убьем, да еще и поможем чем-нибудь, а? - его тон был такой же задушевный, будто мы сидели в трактире, разговаривая, как старые приятели. - Может, тебе надо чего-то, Корвин? Ну, там, денюжкой тебе подсобить, али услугу какую оказать… Если поможешь нам, так можешь рассчитывать на ответную любезность.
Я повел головой,ощутив на шее лезвие.
-Билет на корабль - неожиданно сиплым голосом произнес я. - Билет на новую землю, с которой идет торговля.
-На Ситтариф собрался, дружочек? - хихикнул тип. Он явно знал об этой теме побольше большинства портовых - Правильно, правильно, нечего тут больше делать, а там можно счастья попытать… - это слово он протянул на последнем слове, прищурившись - будет тебе билетик, Корвин, будет. Ты, главное, свою часть выполни.
***
Разговор на этом и закончился. Он назвал мне адрес, куда надо будет прийти после выполнения дела, и где меня будет ждать плата. Я вполне сознавал, что могу заявиться прямо в руки стражи, или, что скорее, в руки паре темных личностей, и никто меня никогда уже не увидит. Даже не найдет. Но также ясно я сознавал, что такой исход наступит с вероятностью в сто процентов, если я оставлю бургомистра в живых или попытаюсь уйти из города. А вот если выполню “просьбу” местной организованной преступности, то у меня еще есть шанс не только выжить, но и навсегда уехать с этого материка, начав новую жизнь где-то там - на новой земле. Да, новая жизнь на новом месте - хорошо звучит!
Я все сделал, и это было очень просто. У бургомистра внезапно открылось внутреннее кровотечение, он все-таки не перенес последней операции. Мучался он недолго - через день уснул и не проснулся, мирно умерев во сне. Я разводил руками - мне было так же жалко, как и остальным.
Прибыв в условленное место на следующий день после того, как официально объявили о смерти бургомистра, я застал там ту же личность, что не так давно держала у моего горла нож. Он буркнул, что “старшой все устроил”, сказал подойти завтра к капитану отплывающего через неделю корабля и исчез прежде, чем я успел что-то сказать.
На следующий день у меня был короткий разговор с капитаном, глядевшим на меня с плохо скрытой опаской. Не знаю, что там наплел ему тот тип, “старшой”, но через неделю я с вещами стоял на палубе корабля - корабля, отплывающего на Ситтариф.